Арсен Хачикян.

Смотрите на первом канале…

День начался. Будильник заливался. Солнце улыбалось в тройной стеклопакет,  установленный недавно дома. Жена говорила: “Не покупай ты эти стеклопакеты, они воздух в квартиру не пропускают. Я в газете читала, что будем болеть все время, если эти, как их, стеклопакеты купим”. Он позвонил в компанию, продававшую окна. Договорился о приезде рабочих. На следующий день приехали. Жена, естественно, ворчала. Но он посылал ее куда подальше.
Он – это простой московский менеджер, каких сотни тысяч ходят по улицам с барсетками и говорят по мобильному телефону. Завтрак, душ, туалет, гардероб, ключи, лифт. Он на улице. С первым глотком свежего воздуха он учуял что-то неладное. Дворник Джалул лежал, бездыханный, около своей каморки. “Перепил, наверное”, - подумал наш менеджер. Никто не смотрел на Джалула: все думали, что он спал. В принципе, они были правы, вот только сон был несколько другого свойства: он был вечным.
Пройдя дальше по улице, менеджер, его, кстати, Вася зовут, так вот, Вася увидел 2 трупа, а рядом с ними проходило несколько людей, настолько красных, что казалось, будто они 3 часа парились в 140-ка градусной бане. Эти люди, 3 парня, смеялись уже тихо, хотя приступы смеха подступали к ним периодически и они краснели еще сильнее, вены на их висках надувались, глаза готовы были лопнуть под давлением позывов смеха.. Вася подумал: “Неужели надо мной смеются… Вроде бы на мне ничего нет…”. Смех усиливался. Васе уже самому было смешно, он не понимал почему. Но потом один из тех трех молодых людей,  уже с пеной на губах начал задыхаться от смеха, кашлять кровью. Приступ его хохота усиливался еще больше. Кровь маленькой струйкой потекла из левого уха, блестевшего своей серьгой. Вася успокоился, смотря на все это безумие. Он не хотел больше смеяться. Уже 2 оставшихся парня, которых встретил Вася, ржали, как лошади, хотя вряд ли их можно сравнить с лошадьми. Смех был уже негромкий, он как бы перешел во все тело. Они начали трястись в конвульсиях. На мокром асфальте они валялись в грязном снегу, казалось, они уже сами не хотели смеяться. Вася испугался, но подошел к ним.
-“Чего смешного, ребят? Увидели что-то?”
-“Ххххааааххххахххааа, мы, хххаааххххаааххееххеххехехехех, я….” – заливался парень с мелированными волосами.
-“Что с вами? Вы знаете, что ваш друг умер только что?”
-“Оооохххооохооохохоххо! Мы….” – ребята ничего не хотели знать. Смерть друга никак не изменила их эмоций.
Участь парня с серьгой в левом ухе постигла и его двух друзей. Те же симптомы: кровь из носа, из ушей, из других мест – смерть в конвульсиях.

Вася побежал на остановку, машины на дороге врезались друг в друга, одна со большой скоростью влетела в киоск “Алл@-Кард”, что стоит у каждой остановки. За рулем сидел окровавленный труп с улыбкой на лице.
Троллейбус, шатаясь из стороны в сторону, проехал мимо остановки. Вася крикнул что-то матерное водителю, но волноваться не стоило. Рога троллейбуса сошли с проводов, он сделал вираж и перевернулся на бок. После скрипа металла об асфальт и звука разбитых стекол, последовал выход выживших пассажиров. Они, смеясь, выпрыгивали из окон, но до остановки добегать не успевали – умирали в тех же конвульсиях, что и сотни, а может быть и тысячи  других людей по всей Москве. Вася был в полупаническом состоянии. Пошел пешком до станции метро, которая ждала его каждый будний день, чтобы донести до Калужской, где он садился в автобус до автоцентра, в котором он работал. В метро была страшная картина. Будка эскалаторщицы была пока в целости и сохранности. Эскалаторщицы. У них, пожалуй, самая монотонная работа. Их цель – сидеть и смотреть в лица уважаемых жителей города Москвы и гостей столицы. Так вот. Задача эскалаторщицы (да, да, именно эскалаторщиЦЫ – мужчины на такую работу не идут )  – сидеть  и смотреть. Все.

Но в этот день работы у Клавдии Петровны, эскалаторщицы станции метро Октябрьская, прибавилось. Люди на этот раз не стояли на ступеньках эскалатора, они падали от смеха, а их пальцы и руки были разрезаны “транспортным средством повышенной опасности”, как говорит диктор в метро. Эскалаторщица убирала людей, лежащих в мясорубке эскалатора. Руки, пальцы, ботинки, кровь… Но кто-то додумался разбить стекло в кабинке Клавдии Петровны и воткнуть небольшой его кусочек в глаз эскалаторщицы, чтобы та не мешала залезть в кабинку и выключить, наконец, машину смерти. Это был менеджер Вася.

Эскалатор резко остановился. Это было правильно. Люди перестали отрубать себе руки. Они всего лишь попадали вниз и ломали каждый что-нибудь, а некоторые и вовсе остались целы.
Ситуация на оранжевой ветке московского метро была удручающая. На Октябрьской лежало много трупов: кто-то на скамейке, большинство на полу. Больше всего повезло тем, кто упал на рельсы – их сразу обуглило зарядом бешеного электричества, двигавшего составы с вагонами по подземелью Москвы.

Вася ждал поезда. Он задержался, но приехал. Остановился приблизительно на середине платформы, двери то раскрывались, то закрывались. Вася поначалу испугался, но забежав в вагон почувствовал себя в безопасности . Поезд тронулся.
Шаболовская, Ленинский проспект… Остановок не было. Лишь где-то между Беляево и Коньково поезд резко тормознул. Вася пролетел полвагона, упав на труп маленькой девочки, погибшей по понятной причине. В темном туннеле, среди трупов , в вагоне с клацающими дверьми и мигающими лампочками Васе было , мягко скажем, неприятно. Но то пережитого на Октябрьской, он как будто заледенел. Выражение лица его не менялось, холодный блеск его глаз словно освещал ему темные катакомбы между Беляево и Коньково. Вася пошел в обратную сторону от направления движения поезда. Ему хотелось побежать, но расстояние между поездом и стенкой не позволяло ему этого сделать. Медленно шел Вася и думал. Образы улыбающихся трупов мелькали в его голове.

Пройдя мимо поезда, Вася шел уже по шпалам, поглядывая своими ледяными глазами на рельсы: по одной из них шел ток, но у Василия не возникало желания проверить, по какой. Быстрым шагом дойдя до Калужской, он вскарабкался на платформу. Живых людей было меньше: во-первых, потому что смех валил всех с ног, а во-вторых, потому что основная часть народа в 9 часов московского утра была сосредоточена на кольцевой ветке метро.

“Это какой-то массовый психоз, истерия… Что же случилось?  Почему я не смеюсь…” – думал Вася, поднимаясь пешком по остановившемуся эскалатору, обходя трупы или еще не погибших, смеющихся пока людей. Вышел из метро Калужская. Огляделся вокруг – народу было мало. Во всяком случае живого. Транспорт стоял, некоторые машины перекрывали дороги. Вася подошел к ларьку “Обжоры” – забегаловки, где готовят разную выпечку. Там никого не было.

“Возьму-ка я себе что-нибудь поесть. – заговорил в Васе маленький мародер. – Все равно до меня никому дела нет”. Перекусив какой-то булочкой, Вася подошел к остановке. Прямо в нее припарковалась еще одна из многих тысяч жертв этого массового психоза, причину которого Вася никак не мог выяснить. Сняв голову и руки погибшего с клаксона, Вася сел на тротуар. Закурил. Он вообще мало курил, но сейчас даже сам не заметил, как начал смолить. Сигареты вытащил из кармана горе-водителя.

“На работе сейчас тоже ,наверное, все ржут… Надо найти кого-нибудь в состоянии сказать хоть слово.””

Также думал дядя Жора, 58-и летний водитель лады 2112,  рассекая на своем болиде, неловящем почему-то ни одну радиостанцию. Он ехал по улице Обручева. Подъехав к развилке Профсоюзной и Обручева он сбавил скорость, потому что тяжело было лавировать между троллейбусами, оставленных машинами, и трупами. Дядя Жора был пенсионером, 12-ая лада досталась ему в подарок от сына, менеджера более высокого звена чем Вася. Сын дяди Жоры валялся у себя дома, в Хамовниках, в своем пятикомнатном гнездышке.  Он лежал у себя на диване, прямо перед плазменным панасоником. Жена его лежала на полу, держа в руке пульт дистанционного управления этим телевизором. У обоих был улыбка на лице и засохшая пена на окровавленных губах.

Тем временем, её свекор заметил в окно машины человека, сидящего на тротуаре, со слезами на глазах. Он остановился, осмотрел его. Он дышал и ,что странно, не смеялся.
-“Живой?” – спросил дядя Жора.
В ответ - молчание.
-“Эй! Сынок ты чего?” – уже громко спросил дядя Жора и тронул его за плечо.
-“А? Что? Да, я живой. – Ответил, наконец, парень лет двадцати семи-тридцати.
-“Ну, отлично, я тоже” –сказал пенсионер. – “Тебя как зовут – то, сынок?”
-”Вася.  Куприянов Василий Петрович”
- “Толокнов Георгий Испфашевич. – сказал дядя Жора, - Испфаш это Иосиф Сталин победитель фашизма, - незамедлительно отрапортовал он, зная что его спросят про отчество”
-“Хех, не повезло же вашему отцу, – ответил Вася, - ну ладно я буду называть Вас дядя Жора. Нас, наверное только двое осталось в Москве, кто не смеется.”

Нет. Вася был не прав. Их было не двое, где-то 10 тысяч.
Но в масштабах Москвы это сравнительно маленькая цифра. Один из этих десяти тысяч, по счастливой случайности оказался рядом с дядей Жорой и Васей.

Приступы смеха у него были, но слабые и редкие. Он ощущал в себе что – то не то, будто его что-то дергает в мозгу. Он шел среди этого московского хаоса по Профсоюзной улице сквозь трупы и еще не до конца умерших людей. Перейдя улицу он будто знал, где находятся дядя Жора и Вася., и подошел к ним.

-“ Алексей, бармен. Рад познакомиться со счастливыми людьми” – сказал бармен одного из московских баров, расположенного в одном из московских торговых центров.
-“А почему счастливыми?”
-“А вы разве не знаете?”
-“Нет, а что? ”
-“Счастливые часов не наблюдают… - заметил бармен, - сигареты есть?”
Вася протянул ему одну. Алексей затянулся.
-“Короче, вы вчера вечером телевизор не смотрели?”
-“Нет. - Ответил дядя Жора. – Я вчера в это время спал.”
-“Неа, не люблю я телевизор. По нему смотреть нечего, особенно по центральным каналам”. Вася и вправду не очень любил смотреть телевизор. Он, как правило, сидел в Интернете или играл во что-нибудь на  компьютере.
-“У меня похожая ситуация. Я телевизор смотрю редко, так иногда, вечером , перед сном. Но вчера на работе решил посмотреть телевизор, благо народу в кафе не было. Включил ОРТ…”
-“Первый канал” – перебил Вася.
-“Ну да, первый, я по привычке ОРТ назвал, - ответил Леха, - ну так вот. А вчера вечером там показывали “Кривое зеркало”. Я вообще эту передачу не люблю, но тогда мой ассистент попросил меня оставить, ему более-менее нравилось это шоу. Мы сидели на стульях, смотрели телик. Новости прошли и началось… Вначале вышел Петросян, что-то проговорил, какую-то вводную речь. Мне, естественно, не понравилось, я хотел переключить, но ассистент, его Женей звали, настаивал оставить канал. Ну я, в принципе, согласился, но ушел: не хотел я эту лабуду слушать. Ну я стал около стойки, попивал, какой-то коктейль. Потом решил заглянуть в каморку, где у нас телевизор стоял...”
Лицо Алексея изменилось; когда он вспомнил, что было дальше, у него легонько задрожали губы, начал дергаться нос. Вася с дядей Жорой переглянулись.
-“Зашел я в каморку минут через двадцать. Женя не сидел. Он лежал на полу и трясся от смеха. Его хохот был оглушительным и он не прекращался. Я вначале не понял, решил посмотреть, что смешного. Увидел. Там два трансвестита, переодетых в бабулек пороли какую-то х*йню. – Леха дернулся. – Вдруг в моих глазах начало щипать и в животе стали раздаваться первые позывы смеха. Я уже начал было смеяться, но почувствовал, что надо идти, словно меня кто-то дернул за плечо. Я выбежал. Женя визжал от хохота хотя пены изо рта у него пока не было. Я решил остаться ночевать в баре, тем более, что была моя смена, да и просто было интересно, чем все это закончится. Хотел, как обычно, заснуть, но хохот Жени пресекал мои планы. Я хотел было подойти и заткнуть его, но не решил: я испугался этого жжения в глазах. Тем временем смех стал доноситься и из других мест здания. Однако я к тому моменту уже привык и смог заснуть. На следующее утро я проснулся в баре и пошел по торговому центру. Смеющихся людей было очень много, считай все, кроме одного охранника и старушки в DVD – салоне. Вот… Я вышел на улицу. Решил поехать домой. Приехал. В доме все лежали мертвые, с улыбкой на лице. Я почему-то не удивился, я как будто предчувствовал. Я не растерялся, вышел на Профсоюзную, шел и встретил вас.”
Васю осенило.
-“Я понял, это гипноз! Мне с самого начала так показалось! Я, помню, еще давно читал в “Аргументах” про двадцать пятый кадр!”.
Леха кивнул головой вниз: “Вот именно, потому что до этого “Кривого зеркала” Женя конечно смеялся, но не так.”

Спокойную беседу нарушил гул сирены где-то со стороны Нахимовского проспекта. Издалека стали видны милицейские газели с четырьмя буквами на боковых стенках: ОМОН. За первым фургончиком последовало еще три. Потом ехали две медицинские машины. Они все, как могли объезжали препятствия улицы.
Леха выбежал на дорогу, споткнувшись о чей-то труп. Начал махать руками. Ведущий фургон остановился. Леха постучал в кабинку водителя, спросил: ”Куда вы едете? Почему вы не смеетесь?”. Водитель отрезал: “Не твое дело, не преграждай дорогу!”
Леха возмутился: “Мужик, ну ладно тебе, ты что, не видел, что в городе творится? Почему все это происходит?”.
-“Это зеркало, кривое зеркало. Петросяна знаешь?”
-“Естественно”
-“Ну так вот. Он договорился с телевизионщиками в Останкино, чтобы они вставили во время вещания кривого зеркала двадцать пятый кадр. Что в этом кадре содержалось, понятно. Там была фраза “Смешно до смерти!”. И люди, даже те, которые терпеть не могли “Кривое зеркало”, вставали перед экранами телевизоров и начинали смеяться. Но смех не был обычным. Обычный человек смеется и перестает. Даже если ему максимально смешно, у него текут слезы от смеха, но он, все равно, минут через двадцать – тридцать перестает, хотя бы для того, чтобы передохнуть. Но здесь смех не прекращается. Двадцать пятый кадр делал свое дело. Перерастая в хохот, смех лишь усиливается и когда человек уже начинает хрюкать и задыхаться от смеха, он испускает пену изо рта, сосуды не выдерживают от недостатка кислорода и становятся уязвимыми. Из ушей, из носа начинает течь кровь, в глазах лопаются сосуды. В общем, можно не продолжать, вы наверняка уже все видели.”
-“И куда вы сейчас едете?”
-“В Останкино. Надо не допустить, чтобы этот ублюдок продолжал убивать людей. Он поставил вещание первого канала и кривого зеркала на круглосуточный постоянный режим, и все больше людей умирают со смеху от кривого зеркала”.
-“А что, разве руководители канала не смогли этого предотвратить?” – возник у Алексея вполне закономерный вопрос.
-“Если бы у них была солидная охрана, вооруженная до зубов, то, может быть, смогли бы. Но у Петросяна откуда-то оказался отряд головорезов, судя по всему, с оружием, раз они захватили Останкино”.
-“С вами-то можно поехать?” – полюбопытствовал Леха.
-“Ну если жить неохота – езжай, если есть на чем. Там будет жарко. Мы набрали три отряда ОМОНа с ЮЗАО. Там приблизительно по три отряда с каждого округа собрали. Но у Петросяна тоже немало людей.”
-“Мне терять нечего. У меня вся семья погибла от этого.”
-“Ладно, поехали. С тобой эти двое поедут?”
-“Сейчас спрошу”

Леха подошел обратно к Васе и дяде Жоре.
-“Вася, дедушка, вы в Останкино поедете, Петросяна убивать?”
-“Да ладно, Петросяна! Чего он там забыл?”- вскочил Вася.
-“Долгая история. Но факт остается фактом – именно сейчас у нас есть возможность убить Ваганыча.”
Вася вскрикнул: “Да! Давно хотел я это сделать…”. Дядя Жора тоже встал с тротуара. Походил, подумал секунд десять. “Старый я уже для боевых операций. Ну ладно, поеду я с вами. Если что, машину могу предоставить.”
Водитель крикнул, чтобы они поторопились и садились в свою машину.
Кордон пополнился еще одной машиной. Путь был сложный. По дороге еще ездили вполне живые люди, которые от смеха не могли следить за дорогой, и врезались во что-попало. По пути спасительный кордон встретил еще человек пятнадцать, которые не смеялись. Но мало кто согласился ехать в Останкино. Лишь один “Хаммер” присоединился  в составу. В “Хаммере” сидел бизнесмен Володя и пять его охранников.
Они молчали.
В Ладе тем временем происходил оживленный диалог. Дядя Жора с Васей обсуждали Московские события, гадали, в одной ли Москве происходила вся эта белиберда. 

Да… Это был черный день в истории не только Москвы. Вся зона охвата вещания Первого канала была подвержена этому массовому гипнозу. Более того, люди, которые случайно где-нибудь хоть одним глазком увидели кинескоп с “Кривым зеркалом” внутри, уже не могли отойти от экрана. Лишь немногие люди сделали усилие, а кому-то просто повезло: он находился далеко от телевизора.

Леха давно замечал в себе какое-то шестое чувство, которое вытаскивало его из многих опасностей. Однажды, друзья позвали его на дачу к одному из товарищей.
Леха всегда был желанным гостем на пьяных субботах, он хорошо делал коктейли, да и шашлык умел неплохо готовить. Сам он пил довольно мало. Так вот, когда его позвали на одну из таких субботних вечеринок, он уже почти согласился, но тут позвонил мобильный телефон: это ассистент Женя просил его заменить на субботу. Леха ломался, но согласился. Женя обещал потом отработать понедельник и вторник. В воскресенье, в полдень Леха решил позвонить друзьям, узнать, как они там поживают. Ни один мобильник не отвечал. Все было расплавлено адским пламенем от взорвавшегося бензовоза, столкнувшегося с машиной, в которой рассекали все друзья Лехи со скоростью 140 км/ч. Таких случаев у Лехи было довольно много. Он даже не знал поначалу, что думать.

Вначале, когда был похожий случай и погиб его друг, он очень переживал. Потом сильно отравилась ядовитыми, как оказалось, грибами его подруга, и судьба опять вытащила его сухим из воды. Леха искренне переживал, но потом привык. Именно поэтому, увидев мертвого отца и сестру в своей квартире на Профсоюзной, он ни капли не был шокирован.

- Вася, а ты в судьбу веришь? – спросил Леха. - Я верю.
- Да не, по-моему, человек сам строит свою судьбу, а не судьба строит человека.
И Леха рассказал ему случай про субботнюю вечеринку, про ядовитые грибы…
- Совпадение – сразу сказал Вася.
- Ну ладно, спорить не буду, - ответил Леха , - Это вопрос сложный…
- Ага, ребят, вы чего-то разфилософствовались, - заметил дядя Жора, - мы уже, вон,  к Останкино подъезжаем… Опа!

”Опа!” – этот возглас заставил прильнуть к боковым стеклам Васю и Леху. Прямо на кокой-то дом упал самолет ИЛ-86. Пилоты перед вылетом решили посмотреть телевизор… “Кривое зеркало” сделало свое дело.

- Вот те на…  - вздохнул Вася, - Сколько ж народу… А денег сколько…
- Хорошо, что на атомных электростанциях телевизор никто не смотрел. А то бабахнуло б на всю Москву – сфантазировал дядя Жора.

К счастью, его фантазия не стала реальной. На атомных электростанциях, действительно, никто не смотрел телевизор перед сменой.

Останкинскую башню было плохо видно из-за зимних облаков. Однако клубы дыма, еще в 2001 году лишившие страну  телевидения на целый  день, виднелись спустя пять лет, в 2006, где-то из “Седьмого неба”.
- Опять горит… Что ты будешь делать? – возмущался дядя Жора.
- Хм… странно. А как же тогда “Кривое зеркало” показывают? – спросил Вася.
- Чего-нибудь придумали, где-нибудь явно запасные антенны. – справедливо заметил Леха.

Кордон приближался к телецентру. Выехав из-за угла, водитель ведущего фургона остановился. Из газели вышло 2 бойца. Они оглядели панораму вокруг. Мраморные колонны около входа в телецентр были облуплены, по-видимому, когда Петросян захватывал здание. На крыше телецентра лежали снайперы. Один из бойцов бросил взгляд внутрь фургона, кивнул. Снайпер внутри фургона вставил обойму в потертый СВД, вышел из фургона. Аккуратно выполз из-за угла. В пределе его был виден улыбающийся снайпер. Омоновец навел перекрестие на лоб противника, спустил крючок. Чтобы его не успели обнаружить, омоновец резко перевел дуло на второго, а потом и  на третьего вражеского снайпера.

Теперь кордон мог въехать на территорию телецентра. Хотя у входа стояло два охранника, их быстро устранили.

Вася и Леха взяли пистолеты и пошли на зачистку коридоров. Дядя Жора остался около входа, сторожил колонны с помощью автомата Калашникова. Ворота заблокировал “Хаммер”. Бизнесмен Володя и пять его охранников стояли около джипа и о чем-то разговаривали.

Резня в телецентре тем временем продолжалась. Выстрелы, взрывы ослепляющих гранат, голоса омоновцев – все смешалось в пылу коридорной битвы. Вася подкрался сзади к одному из охранников Петросяна, ударил его прикладом. Леха хотел сделать контрольный выстрел в голову, но Вася остановил его. Надо было узнать, где был Петросян.
- Где Петросян, сука! – крикнул Вася.
И тут он увидел интересную деталь. От уха до уголков губ головореза была проведена леска. Уши были оттянуты, а рот улыбался. Таким образом, охранники были лопоухие и с улыбкой, не показывавшей признаки радости или смеха. Это была злая улыбка, искусственная, как и смех, который вырабатывался у жертв, загипнотизированных “Кривым зеркалом”.
- Господи, ты посмотри, Леха, как сделано! – удивился Вася.
- Это сумасшествие… - ответил Алексей.
Действительно, Евгений Петросян сошел с ума. Может быть, это звучит странно, но Петросян стал  похожим на стандартного злодея из американских комиксов, какого-нибудь “Человека-паука”. Откуда пошло сумасшествие Евгения Вагановича? Как к нему пришла идея  двадцать пятого кадра? На этот вопрос хотели ответа все здравомыслящие люди.
- Где Петросян!
- Я не знаю, я ничего не скажу. – ответил солдат смеха.
- А так? – скрутил ему пальцы Вася.
- Ой-йо! Ладно, ладно, вон там, в том зале – вскрикнул солдат.
- Спасибо.

Вася ушел по направлению, показанному ему только что. Леха пристрелил солдата. Надо было обеспечить безопасность.

Они зашли в зал. Там уже был ОМОН. В кресле сидел Петросян. Лицо его изменилось. Оно как-то потемнело. Будто он попудрился черной пудрой или золой. На лице его была улыбка. Издалека эта улыбка казалась искренней, но если подойти поближе, то можно было четко заметить, что глаза Петросяна не улыбались. Они блестели каким-то неуловимым блеском. Лицо его сильно отличалось от того, что мы видели на экране, в той же “Смехопанораме”. Оно было гораздо старее. На лбу, в уголках глаз, на шее зияли глубокие морщины, почерневшие от пудры или золы.
- Ну что, дорогие мои телезрители – готовы к смеху? – спросил злодей.
- Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Мразь! – закричал Вася.
- Вы убили миллионы людей. – холодно заметил Алексей. – Какова цель?
- Я не убивал. Они сами себя убили. Кто заставлял их смотреть передачу? Никто! Никто! Ни-кто!!! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Очень все это напоминало финальную сцену какого-нибудь фантастического фильма про большого, плохого, злого гения. Но Леха, Вася, омоновцы этого не замечали. То, над чем они, как и многие другие люди, усмехались, то, что тщательно крутит голливудская медиа-машина, к чему они не привыкли серьезно относится на этот раз предстало перед нами в самом серьезном виде.

- Я, полковник спецподразделения ОМОНа, Валов,  Вы обвиняетесь по 288 статье УКРФ ”Попытка насильственного захвата власти”, хотя, я думаю, законы не охватывают всего зла, которое вы причинили…

Петросян щелкнул пальцами. Двое улыбающихся с помощью лески мужчин внесли портативный телевизор на батарейках. По нему шел очередной специальный выпуск “Кривого  зеркала”. Омоновцы, державшие на мушке всю охрану Петросяна и его самого, не успели закрыть глаза и начали смеяться. Головорезы Петросяна тем временем выхватили оружие. Ситуация стала критической…

Бизнесмен Володя и пять его охранников решили за  некоторое время до этой развязки зайти в здание. Ходили по нему, удивлялись на улыбающихся с помощью лески охранников. Приближаясь к залу, где происходила драма, они все отчетливей слышали включенный телевизор, испускавший смертельный юмор “Кривого зеркала”. Поняв в чем дело, охранники достали свои “хеклеры”, ворвались в зал, перестреляли противников, задев, к сожалению, одного из омоновцев.

Вася, успевший закрыть глаза, подбежал к телевизору, подхватил его и направил его кинескоп прямо на лицо Петросяна. Евгений Ваганович начал уже смеяться. Гипноз подействовал и на него. Вася был счастлив. Неужели он, простой московский менеджер, каких сотни тысяч ходят по Москве с барсетками и разговаривают по мобильнику, спас миллионы людей от жестокой смерти. В какой-то степени да, если бы один из охранников юмориста не успел бы направить дуло пистолета на Васю. К счастью, пуля зацепила только руку. Однако телевизор выпал и отключился…

- Вставай, Вася. – будила его жена Лена. – Вставай, на работу опоздаешь.
- Да подожди, сейчас, - лениво открывал глаза Вася, - Ох мне и сон приснился… Не сон, а блокбастер.
- Вставай, давай, на работу опоздаешь, посмотри на часы.
Вася поднялся, потянулся. Завтра, душ, туалет, гардероб, ключи, лифт. Он на улице.

С первым глотком воздуха он учуял что-то неладное…

Москва, 2006-03-11